СЛИ
Отрывочег. готичный не читать
Ами с легким стуком опустила гребень на столик и в этот момент в дверь осторожно постучали.
- Кто там? – развернулась девушка на круглом табуретике.
- Его Величество, - с хмурой шутливостью ответил мужской голос. Ами тут же поднялась и, сделав несколько шагов по мягкому ковру, отперла двери, пропуская старшего брата в спальню. Король подождал, пока двери закроются и, поймав руки сестры, поцеловал её в лоб.
- Что ж, могу тебя поздравить.
- Было бы с чем, - мягко улыбнулась та, снова присаживаясь за туалетный столик. Марк сел в кресло и внимательно посмотрел на благородный профиль Ами. Она задумчиво расчесывала пальцами и без того идеально гладкие волосы, едва достигавшие лопаток, как она любила носить их еще в детстве. Полупрозрачный халатик, накинутый на ночную сорочку, не скрывал от взгляда короля одного из двух широких темно-красных шрамов. Они выглядели довольно свежими, но Марк, как никто, знал, что им уже сровнялось больше двух сотен лет.
- Триста двадцать пять лет – довольно красивая дата.
- Триста двадцать пять... – Ами не отрывала взгляда от своего отражения. Отражение же могло наблюдать перед собой лишь молодую женщину, которой впору заводить семью и радоваться новорожденному первенцу.
- Не так уж много, - медленно проговорила она, будто раздумывая. – До старости еще... Лет пятьсот, не меньше... Однако как звучит – триста двадцать пять...
Некоторое время в спальне царила приятная тишина только-только наступившего лета. Занавески подле открытого окна колебал теплый ветерок, доносивший в спальню песни сладкоголосых птиц и аромат цветов. Марк и Ами думали сейчас об одном – о времени, когда на Лес опустятся уютные сумерки и на Поляне Праздников будет зажжен большой костер. Знал он и еще об одном – но не спешил говорить это не слишком приятное известие сестре в утро её собственного рождения.
- Мне почему-то кажется, что минувшего года как не бывало, – нарушила тишину так нежно, как умела только она, принцесса Горного Леса. – Хоть убей, не могу вспомнить, чем отличались предыдущие мои пять дней рождения один от другого. Или... десять?.. Или...
Марку было не по себе слушать такие слова. Это слишком походило на речь человека, которого засунули в бессмертную оболочку и засунули в рай на земле – но рай, весьма ограниченный в пространстве и разнообразии – для человека, конечно. Но его сестра была феей. Феей благородных кровей, потомок самой Нари Горной. И эти слова звучали для короля тревожно.
Ами оставила свои волосы и прошлась по комнате. На её лице не было досады, печали, обиды или чего-то подобного им – лишь легкое любопытство и тень детского изумления: «почему так?». И все же, как легко она не шла и как не красили её шелковые одежды, они не могли скрыть её худощавого тела с грубоватой кожей, которую невозможно было привести в прежний вид после её похода и возвращения, и не могли придать ей того неповторимого изящества, что давали любой девушке отсутствующие у неё крылья.
- Какими важными государственными делами сегодня занят король Горного Леса? – смягчившимся голосом спросила она, остановившись возле окна, и с улыбкой поглядела на брата.
- Что может быть важнее твоего дня рождения, принцесса? – заметил он, подперев изящной и в то же время сильной ладонью подбородок.
- Может быть, день рождения твоей дочери? – в шутку предположила она.
- Или королевы Вен, - поддержал её Марк и едва заметным жестом, известным им обоим с самого детства, поманил фею к себе. Она тут же подошла к нему и осторожно опустилась на его колени. Король обнял сестру за талию и с нежной задумчивостью взглянул в её глубокие глаза.
- Почему ты не выйдешь замуж? – в который раз с момента её возвращения спросил он.
- Жду своего принца, - попробовала отшутиться она.
Марк покачал головой. Конечно, Ами не была необычайной красавицей, а слава, ходившая про неё, делала её и того горше, но всё же его искалеченная сестра вполне смогла бы выйти замуж и родить ребенка, а то и двоих.
Предупреждая эти укоры, Ами приложила палец к губам брата.
- Ты прекрасно знаешь, - тихо сказала она, и, хотя её губы светились легкой улыбкой, яркие глаза на самом дне затуманились далекой грустью.
- Никаких свадеб. Ни-ка-ких, – перешла она на шепот.
Как он после этого мог сказать ей то, что собирался? Ему оставалось лишь понимающе кивнуть. Ами, будто она только этого жеста и ждала, поцеловала брата в висок и поднялась. Марк последовал её примеру.
- Ну что ж, собирайся. – он улыбнулся и вышел. Ами проводила его взглядом, но стоило ему перешагнуть порог, улыбка с её лица исчезла, и она со вздохом прошла к окну. Постояв немного, отодвинула прозрачные занавеси и села на подоконник. Глаза печально обозревали давно изученный кусочек леса. Она чувствовала, что жить становится в тягость. Но почему? До старости еще так далеко...
Она прекрасно знала ответ на этот вопрос. Слишком большая восприимчивость сыграла с ней плохую шутку. Ей просто не нужно было спускаться в мир людей.
«Но семь лет?» - колебалась она в такие моменты. Возможно ли за семь лет юной фее так изменить свой характер, заложенный в неё с рождения? Или тут дело в той самой юности, период формирования личности?
А что же это было за странное исчезновение? Она прекрасно помнила, как, не успело ей исполниться 57 лет, она умерла. Она знала из рассказов брата и книг, что её тело не исчезало ужасно долго, и её мать, королева, приказала отнести его в свою комнату и заперлась с ним там. После вспышки, видимой из окон её спальни, король Лин со своими слугами ворвался в спальню жены, и нашел там... её саму, уснувшую вечным сном. Что же касается тела её дочери, то оно пропало без следа. Таинственная история? Но не менее ли загадочно то, что спустя почти полторы сотни лет маленькая дочь короля Марка нашла в дебрях Горного Леса повзрослевшую Ами, о которой все и думать забыли?
Где она пропадала эти полторы сотни лет? Как Ами не напрягалась, она могла добиться лишь головной боли и изредка – ощущение чего-то черного, мягкого, теплого и невыносимо приятного на своих щеках, а рядом – две темно-зеленые искорки, такие родные и близкие... Кто мог разрешить эту загадку?
Ами решительно поднялась с подоконника, задернула занавеси, прошлась через всю комнату, закрыла дверь на засов и сбросила на пол сначала утренний халатик и, чуть помедлив, ночную сорочку. После чего вяло прошла к кровати, легла на прохладную простыню и натянула на обнаженное тело одеяло. Её охватила ворчливо-ленивая сонливость. Захотелось провести весь день в кровати, не замечая ничего за дремой и проснуться лишь к вечеру, когда будет празднование. Возможно, во сне она снова увидит эти глаза...
Женщина резко перевернулась лицом вниз и, уткнувшись в подушку, издала еле слышимый стон. Воспоминания всё так же жили в её фейской памяти своей жизнью, вовсе не зная про то, что «время лечит». Где же он теперь? Еще только вернувшись в Горный Лес и дождавшись, пока жизнь пойдет своим чередом, она часто задумывалась о нем. Какое-то время еще пыталась утешать себя тем, что он, возможно, еще живет где-то там, в бесконечно далеком мире, по которому бродила когда-то и она сама. Но потом честность заставила признать – его уже нет. Если даже он прожил весь отмеренный ему срок, он давно уже мертв от старости. Где-то там, в его могиле, похоронена её цепочка, тридцать лет не снимаемая ею с шеи. Она даже пробовала думать о том, что через эту цепочку она может передавать ему часть своих жизненных сил. Она даже спрашивала у Тибиэли, но ответ был один: «Я не вижу так далеко. Но пусть это тебя не утешает».
Он хоббит, Ами. Он всего лишь хоббит, уговаривала она себя.
«Но с какой бы радостью я сама хотела бы стать хоббитом...»
Ами медленно перевернулась на спину и закрыла глаза. Медленно-медленно к ней начал подкрадываться сон, но едва он поднял руки с невесомым покрывалом глухой дремы, как в дверь постучали. Сну этого оказалось достаточно, чтобы испуганно затаиться в углу комнаты. Женщина какое-то время лежала с закрытыми глазами, но знала, что притворятся бессмысленно. Конечно, будь её воля, она бы легко могла покинуть эту комнату через окно, пусть это считалось у фей правилом дурного тона – примерно так же, как заходить в комнату, не постучавшись. Но крылья, которые так легко помогали ей в детстве в осуществлении этого недостойного принцессы плана, было уже не вернуть. Стук повторился.
- Кто там? – проговорила Ами, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более сонно.
- Можно войти? – приглушенно донеслось из-за двери. Женщина уловила в голосе обеспокоенные нотки.
- Погоди минуточку...
Ами поднялась, нехотя натянула на себя ночную сорочку, бросила халатик на диван и, нарочно взлохматив волосы, отперла дверь. Принцесса Эо, сияя, как всегда, стояла за дверью, держа руки за спиной.
- Можно?
Ами, с трудом выдавив из себя улыбку – не потому, что она не была рада видеть свою племянницу, но лишь потому, что не хотела видеть никого и ничего – посторонилась. Эо легко порхнула в комнату, остановившись посреди ковра. Женщина уловила блеск праздничной упаковки за её крыльями, цветом сравнимыми разве что с самим солнцем.
- Хочу поздравить с годовщиной твоего рождения, желаю всего-всего, вот, это тебе, - проговорила Эо и, весело тряхнув копной золотистых волос, протянула небольшую коробку тетке. Ами взяла её, присела за туалетный столик и развязала оранжевую ленточку. В коробочке оказалось невероятно красивое ожерелье из редкого синего металла, добываемого феями в Северных Горах. Женщине стало необычайно приятно.
- Я обязательно надену его на сегодняшний праздник, - сказала она, и не только из желания сделать Эо приятно, но та так и засветилась от радости.
- Я знала, что тебе понравится. А почему ты так долго спишь, ведь уже давно рассвело?
- Ммм... – Ами на секунду замялась. От Эо пытаться что-либо скрыть невозможно. – Голова что-то побаливает. Наверное, дождь пойдет.
- Еще чего не хватало, - возмутилась принцесса. – Сегодня слишком особенный день для такого.
Ами покачала головой. Не только в глубине, но и на самой поверхности души она не соглашалась с племянницей – день рождения ничем не обещал быть особенным.
- Ну, до вечера у тебя еще полно времени, так что успеешь привести себя в порядок. Может, я поговорю с врачевателем для тебя? – золотистые глаза Эо обеспокоено блеснули. Её собеседница отрицательно помотала головой.
- Мелочь. Уже проходит, - стараясь сменить тему и отвлечь внимание от своей скромной персоны, Ами шутливо заметила: - Твой отец еще не планирует тебя замуж выдавать?
- Ой, Ами, - махнула та рукой, - Он, кажется, решил продержать меня девицей до старости. Сам-то женился в юности, теперь мне старается навязать обратное. Ну, в общем, я и не тороплюсь, так что я не так уж и против.
Ами задумчиво обозрела племянницу. Юная и прекрасная, она была пределом мечтаний каждого молодого фея в пределах Горного леса. Удивительно, как только они до сих пор не бегали за ней косяками. Впрочем, у неё впереди еще целая жизнь. Она еще слишком легкомысленна, но женщина была уверена, что через какую-нибудь сотню лет эта девочка остепенится и всерьез задумается о тихом семейном счастье вместо нехитрых развлечений со своими подругами. Сейчас же она поднялась с ковра, где просидела всё время их недолгого диалога, поцеловала тетку в лоб и вышла, прикрыв за собой дверь. Ами почувствовала себя необычайно усталой и, заперев двери, тут же отправилась в кровать, где завернулась в одеяла и подушки и вскоре уже крепко спала, забыв обо всем.
* * *
Как уютно было сидеть возле живого огня в день собственного рождения рядом с семьей, думала Ами, глядя в сердцевину стэнория. Она все же вылезла из постели ближе к закату, привела себя в порядок и отправилась на тихое празднество. Собралось не то, чтобы очень много народу – в основном взрослые и даже преклонного возраста феи, тихо беседующие между собой, потягивающие напитки и степенно поглощая разнообразные фрукты. Именинницу долгими поздравлениями они не утомляли, предоставив ей возможность наслаждаться отблесками пламени на лепестках гигантского цветка, за что та была весьма благодарна. Из молодых фей присутствовали лишь Эо да несколько её подруг. Сама Ами принарядилась в легкое платье сумеречно-сиреневого оттенка, хотя, будь её воля, она бы надела платье из тяжелого бархата, но этикет есть этикет, тем более королевский. Единственным украшением было подаренное племянницей ожерелье. Играло несколько музыкантов, на которых женщина искоса поглядывала. Её так и подмывало взять лютню и присоединится к их маленькому концерту, но её удерживало лишь то, что она давно уже не практиковалась, а импровизировать в таком возрасте она стеснялась. Ночная темнота постепенно сгущалась, а лес начинал отсвечивать разноцветными огнями. К нему присоединились и звезды на по-летнему ясном небе. Вместе они создавали неповторимую магическую атмосферу Горного леса, неизвестного никоему народу, кроме живущих в нем фей.
Ами взглянула на брата и его жену. Они сидели относительно далеко от стэнория и алые отблески не дотягивались даже до краешка королевских одежд. Большинство гостей сидели возле них, а не возле именинницы, и слушали рассказ одного из новых бардов, лишь недавно вышедшего в свет. И разомлевшая принцесса с удовольствием подумала, как же замечательно сочетаются тихая музыка, неспешный рассказ барда, сияющий тысячью огней лес, тепло живого костра и окружавшие её феи, пришедшие на её праздник...
Но тут её внимание привлек смешок, раздавшийся чуть в стороне. Он не вписывался в эту атмосферу ровно настолько, насколько Ами нужно было повернуть голову, чтобы узреть его источник. Слева, возле светящегося зеленым куста арденария, стояла группка фей, среди которых была и Эо, чудо какая красивая в легком белом платье. Они обсуждали какие-то свои девичьи дела, и Ами почувствовала себя слегка неудобно рядом с этой молодежью. Одна из девушек, стоявшая к Ами спиной, что-то втолковывала остальным тихим шепотом. Остальные кивали, соглашаясь, и только Эо хмурилась, скрестив руки на груди. Женщина почувствовала еще большее неудобство. Неужели что-то идет не так? Она уже хотела было встать и спросить, что случилось, но в группке наметилось шевеление. Феи явно собрались улетать и тянули за руки Эо, приглашая её следовать за собой. Та с опаской взглянула в сторону тетки, и женщине срочно пришлось сделать вид, что она любуется языками пламени. Однако краем глаза она продолжала наблюдать за тем, как феи бесшумно скрылись за деревьями, прихватив с собой и наследную принцессу. Ами бросила осторожный взгляд на королевскую чету, но в их кругу ничего не изменилось. Тогда она встала и как могла незаметней скользнула в ту сторону, куда направились молодые девушки.
Ей пришлось идти совсем недолго, как она услышала звуки музыки – и эта музыка совсем не походила на лирическую балладу, игравшую у её праздничного костра. Первоначальные мысли о том, что феи отправились решать какую-то свою проблему, заколебались. Она отыскала среди деревьев их силуэты и следовала за ними, не попадаясь на глаза. Это было тем более легко, ведь феи были полностью поглощены разговором между собой, и даже Эо, поначалу молчавшая, постепенно стала отвечать на шутки и смеяться. Музыка становилась все громче, веселые танцевальные мотивы заполняли свежий лесной воздух. Феи обогнули еще несколько стволов и вышли на поляну. Ами же замерла в тени, во все глаза глядя на чужой праздник.
Там собралось великое множество молодых фей. Многие танцевали в парах, в кругу, весело смеялись, оживленно болтали, пили разнообразные вина и грелись у костра – настоящего, горячего костра. Ами, восприимчивая к пламени, даже отсюда ощущала жар, идущий от него. В центре внимания была молодая пара, с улыбкой принимавших поздравления. Помолвка, промелькнуло в голове у Ами. Несмотря на закон одного праздника, они устроили помолвку...
В широко раскрытых синих глазах отражалось пламя костра, заслонившее собой сначала детскую обиду, затем печаль и злость, а позже – понимание... Потом глаза потухли, как если бы в костер перестали подбрасывать топливо, и он постепенно уменьшался и уменьшался до тлеющих углей, пока не остался бы лишь сизый дымок, и утренняя роса покрыла бы остывшие поленья... Сама не зная зачем, женщина расстегнула ожерелье – подарок. Оно осталось лежать на сиреневой траве. Через секунду Ночная дева слилась с лесом, и, обходя веселье стороной, кратчайшей дорогой отправилась к Дворцу. Она позабыла про оставленный стэнорий, возле которого сидели Марк и его жена, она позабыла о гостях и угощениях – позабыла потому, что впервые почувствовала, насколько же её здесь не существует.
Ей удалось незаметно проскользнуть в свою комнату. Она затемнила ночники, заперла двери, задернула сначала легкие шелковые занавеси, а затем и тяжелые бархатные шторы, сорвала с себя одежду и залезла под одеяло, задернув еще и балдахин. Трясясь и покрываясь гусиной кожей от выдуманного холода на шелковых простынях, она монотонно повторяла про себя одну лишь фразу.
Одну лишь фразу.
***
Ами с легким стуком опустила гребень на столик и в этот момент в дверь осторожно постучали.
- Кто там? – развернулась девушка на круглом табуретике.
- Его Величество, - с хмурой шутливостью ответил мужской голос. Ами тут же поднялась и, сделав несколько шагов по мягкому ковру, отперла двери, пропуская старшего брата в спальню. Король подождал, пока двери закроются и, поймав руки сестры, поцеловал её в лоб.
- Что ж, могу тебя поздравить.
- Было бы с чем, - мягко улыбнулась та, снова присаживаясь за туалетный столик. Марк сел в кресло и внимательно посмотрел на благородный профиль Ами. Она задумчиво расчесывала пальцами и без того идеально гладкие волосы, едва достигавшие лопаток, как она любила носить их еще в детстве. Полупрозрачный халатик, накинутый на ночную сорочку, не скрывал от взгляда короля одного из двух широких темно-красных шрамов. Они выглядели довольно свежими, но Марк, как никто, знал, что им уже сровнялось больше двух сотен лет.
- Триста двадцать пять лет – довольно красивая дата.
- Триста двадцать пять... – Ами не отрывала взгляда от своего отражения. Отражение же могло наблюдать перед собой лишь молодую женщину, которой впору заводить семью и радоваться новорожденному первенцу.
- Не так уж много, - медленно проговорила она, будто раздумывая. – До старости еще... Лет пятьсот, не меньше... Однако как звучит – триста двадцать пять...
Некоторое время в спальне царила приятная тишина только-только наступившего лета. Занавески подле открытого окна колебал теплый ветерок, доносивший в спальню песни сладкоголосых птиц и аромат цветов. Марк и Ами думали сейчас об одном – о времени, когда на Лес опустятся уютные сумерки и на Поляне Праздников будет зажжен большой костер. Знал он и еще об одном – но не спешил говорить это не слишком приятное известие сестре в утро её собственного рождения.
- Мне почему-то кажется, что минувшего года как не бывало, – нарушила тишину так нежно, как умела только она, принцесса Горного Леса. – Хоть убей, не могу вспомнить, чем отличались предыдущие мои пять дней рождения один от другого. Или... десять?.. Или...
Марку было не по себе слушать такие слова. Это слишком походило на речь человека, которого засунули в бессмертную оболочку и засунули в рай на земле – но рай, весьма ограниченный в пространстве и разнообразии – для человека, конечно. Но его сестра была феей. Феей благородных кровей, потомок самой Нари Горной. И эти слова звучали для короля тревожно.
Ами оставила свои волосы и прошлась по комнате. На её лице не было досады, печали, обиды или чего-то подобного им – лишь легкое любопытство и тень детского изумления: «почему так?». И все же, как легко она не шла и как не красили её шелковые одежды, они не могли скрыть её худощавого тела с грубоватой кожей, которую невозможно было привести в прежний вид после её похода и возвращения, и не могли придать ей того неповторимого изящества, что давали любой девушке отсутствующие у неё крылья.
- Какими важными государственными делами сегодня занят король Горного Леса? – смягчившимся голосом спросила она, остановившись возле окна, и с улыбкой поглядела на брата.
- Что может быть важнее твоего дня рождения, принцесса? – заметил он, подперев изящной и в то же время сильной ладонью подбородок.
- Может быть, день рождения твоей дочери? – в шутку предположила она.
- Или королевы Вен, - поддержал её Марк и едва заметным жестом, известным им обоим с самого детства, поманил фею к себе. Она тут же подошла к нему и осторожно опустилась на его колени. Король обнял сестру за талию и с нежной задумчивостью взглянул в её глубокие глаза.
- Почему ты не выйдешь замуж? – в который раз с момента её возвращения спросил он.
- Жду своего принца, - попробовала отшутиться она.
Марк покачал головой. Конечно, Ами не была необычайной красавицей, а слава, ходившая про неё, делала её и того горше, но всё же его искалеченная сестра вполне смогла бы выйти замуж и родить ребенка, а то и двоих.
Предупреждая эти укоры, Ами приложила палец к губам брата.
- Ты прекрасно знаешь, - тихо сказала она, и, хотя её губы светились легкой улыбкой, яркие глаза на самом дне затуманились далекой грустью.
- Никаких свадеб. Ни-ка-ких, – перешла она на шепот.
Как он после этого мог сказать ей то, что собирался? Ему оставалось лишь понимающе кивнуть. Ами, будто она только этого жеста и ждала, поцеловала брата в висок и поднялась. Марк последовал её примеру.
- Ну что ж, собирайся. – он улыбнулся и вышел. Ами проводила его взглядом, но стоило ему перешагнуть порог, улыбка с её лица исчезла, и она со вздохом прошла к окну. Постояв немного, отодвинула прозрачные занавеси и села на подоконник. Глаза печально обозревали давно изученный кусочек леса. Она чувствовала, что жить становится в тягость. Но почему? До старости еще так далеко...
Она прекрасно знала ответ на этот вопрос. Слишком большая восприимчивость сыграла с ней плохую шутку. Ей просто не нужно было спускаться в мир людей.
«Но семь лет?» - колебалась она в такие моменты. Возможно ли за семь лет юной фее так изменить свой характер, заложенный в неё с рождения? Или тут дело в той самой юности, период формирования личности?
А что же это было за странное исчезновение? Она прекрасно помнила, как, не успело ей исполниться 57 лет, она умерла. Она знала из рассказов брата и книг, что её тело не исчезало ужасно долго, и её мать, королева, приказала отнести его в свою комнату и заперлась с ним там. После вспышки, видимой из окон её спальни, король Лин со своими слугами ворвался в спальню жены, и нашел там... её саму, уснувшую вечным сном. Что же касается тела её дочери, то оно пропало без следа. Таинственная история? Но не менее ли загадочно то, что спустя почти полторы сотни лет маленькая дочь короля Марка нашла в дебрях Горного Леса повзрослевшую Ами, о которой все и думать забыли?
Где она пропадала эти полторы сотни лет? Как Ами не напрягалась, она могла добиться лишь головной боли и изредка – ощущение чего-то черного, мягкого, теплого и невыносимо приятного на своих щеках, а рядом – две темно-зеленые искорки, такие родные и близкие... Кто мог разрешить эту загадку?
Ами решительно поднялась с подоконника, задернула занавеси, прошлась через всю комнату, закрыла дверь на засов и сбросила на пол сначала утренний халатик и, чуть помедлив, ночную сорочку. После чего вяло прошла к кровати, легла на прохладную простыню и натянула на обнаженное тело одеяло. Её охватила ворчливо-ленивая сонливость. Захотелось провести весь день в кровати, не замечая ничего за дремой и проснуться лишь к вечеру, когда будет празднование. Возможно, во сне она снова увидит эти глаза...
Женщина резко перевернулась лицом вниз и, уткнувшись в подушку, издала еле слышимый стон. Воспоминания всё так же жили в её фейской памяти своей жизнью, вовсе не зная про то, что «время лечит». Где же он теперь? Еще только вернувшись в Горный Лес и дождавшись, пока жизнь пойдет своим чередом, она часто задумывалась о нем. Какое-то время еще пыталась утешать себя тем, что он, возможно, еще живет где-то там, в бесконечно далеком мире, по которому бродила когда-то и она сама. Но потом честность заставила признать – его уже нет. Если даже он прожил весь отмеренный ему срок, он давно уже мертв от старости. Где-то там, в его могиле, похоронена её цепочка, тридцать лет не снимаемая ею с шеи. Она даже пробовала думать о том, что через эту цепочку она может передавать ему часть своих жизненных сил. Она даже спрашивала у Тибиэли, но ответ был один: «Я не вижу так далеко. Но пусть это тебя не утешает».
Он хоббит, Ами. Он всего лишь хоббит, уговаривала она себя.
«Но с какой бы радостью я сама хотела бы стать хоббитом...»
Ами медленно перевернулась на спину и закрыла глаза. Медленно-медленно к ней начал подкрадываться сон, но едва он поднял руки с невесомым покрывалом глухой дремы, как в дверь постучали. Сну этого оказалось достаточно, чтобы испуганно затаиться в углу комнаты. Женщина какое-то время лежала с закрытыми глазами, но знала, что притворятся бессмысленно. Конечно, будь её воля, она бы легко могла покинуть эту комнату через окно, пусть это считалось у фей правилом дурного тона – примерно так же, как заходить в комнату, не постучавшись. Но крылья, которые так легко помогали ей в детстве в осуществлении этого недостойного принцессы плана, было уже не вернуть. Стук повторился.
- Кто там? – проговорила Ами, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более сонно.
- Можно войти? – приглушенно донеслось из-за двери. Женщина уловила в голосе обеспокоенные нотки.
- Погоди минуточку...
Ами поднялась, нехотя натянула на себя ночную сорочку, бросила халатик на диван и, нарочно взлохматив волосы, отперла дверь. Принцесса Эо, сияя, как всегда, стояла за дверью, держа руки за спиной.
- Можно?
Ами, с трудом выдавив из себя улыбку – не потому, что она не была рада видеть свою племянницу, но лишь потому, что не хотела видеть никого и ничего – посторонилась. Эо легко порхнула в комнату, остановившись посреди ковра. Женщина уловила блеск праздничной упаковки за её крыльями, цветом сравнимыми разве что с самим солнцем.
- Хочу поздравить с годовщиной твоего рождения, желаю всего-всего, вот, это тебе, - проговорила Эо и, весело тряхнув копной золотистых волос, протянула небольшую коробку тетке. Ами взяла её, присела за туалетный столик и развязала оранжевую ленточку. В коробочке оказалось невероятно красивое ожерелье из редкого синего металла, добываемого феями в Северных Горах. Женщине стало необычайно приятно.
- Я обязательно надену его на сегодняшний праздник, - сказала она, и не только из желания сделать Эо приятно, но та так и засветилась от радости.
- Я знала, что тебе понравится. А почему ты так долго спишь, ведь уже давно рассвело?
- Ммм... – Ами на секунду замялась. От Эо пытаться что-либо скрыть невозможно. – Голова что-то побаливает. Наверное, дождь пойдет.
- Еще чего не хватало, - возмутилась принцесса. – Сегодня слишком особенный день для такого.
Ами покачала головой. Не только в глубине, но и на самой поверхности души она не соглашалась с племянницей – день рождения ничем не обещал быть особенным.
- Ну, до вечера у тебя еще полно времени, так что успеешь привести себя в порядок. Может, я поговорю с врачевателем для тебя? – золотистые глаза Эо обеспокоено блеснули. Её собеседница отрицательно помотала головой.
- Мелочь. Уже проходит, - стараясь сменить тему и отвлечь внимание от своей скромной персоны, Ами шутливо заметила: - Твой отец еще не планирует тебя замуж выдавать?
- Ой, Ами, - махнула та рукой, - Он, кажется, решил продержать меня девицей до старости. Сам-то женился в юности, теперь мне старается навязать обратное. Ну, в общем, я и не тороплюсь, так что я не так уж и против.
Ами задумчиво обозрела племянницу. Юная и прекрасная, она была пределом мечтаний каждого молодого фея в пределах Горного леса. Удивительно, как только они до сих пор не бегали за ней косяками. Впрочем, у неё впереди еще целая жизнь. Она еще слишком легкомысленна, но женщина была уверена, что через какую-нибудь сотню лет эта девочка остепенится и всерьез задумается о тихом семейном счастье вместо нехитрых развлечений со своими подругами. Сейчас же она поднялась с ковра, где просидела всё время их недолгого диалога, поцеловала тетку в лоб и вышла, прикрыв за собой дверь. Ами почувствовала себя необычайно усталой и, заперев двери, тут же отправилась в кровать, где завернулась в одеяла и подушки и вскоре уже крепко спала, забыв обо всем.
* * *
Как уютно было сидеть возле живого огня в день собственного рождения рядом с семьей, думала Ами, глядя в сердцевину стэнория. Она все же вылезла из постели ближе к закату, привела себя в порядок и отправилась на тихое празднество. Собралось не то, чтобы очень много народу – в основном взрослые и даже преклонного возраста феи, тихо беседующие между собой, потягивающие напитки и степенно поглощая разнообразные фрукты. Именинницу долгими поздравлениями они не утомляли, предоставив ей возможность наслаждаться отблесками пламени на лепестках гигантского цветка, за что та была весьма благодарна. Из молодых фей присутствовали лишь Эо да несколько её подруг. Сама Ами принарядилась в легкое платье сумеречно-сиреневого оттенка, хотя, будь её воля, она бы надела платье из тяжелого бархата, но этикет есть этикет, тем более королевский. Единственным украшением было подаренное племянницей ожерелье. Играло несколько музыкантов, на которых женщина искоса поглядывала. Её так и подмывало взять лютню и присоединится к их маленькому концерту, но её удерживало лишь то, что она давно уже не практиковалась, а импровизировать в таком возрасте она стеснялась. Ночная темнота постепенно сгущалась, а лес начинал отсвечивать разноцветными огнями. К нему присоединились и звезды на по-летнему ясном небе. Вместе они создавали неповторимую магическую атмосферу Горного леса, неизвестного никоему народу, кроме живущих в нем фей.
Ами взглянула на брата и его жену. Они сидели относительно далеко от стэнория и алые отблески не дотягивались даже до краешка королевских одежд. Большинство гостей сидели возле них, а не возле именинницы, и слушали рассказ одного из новых бардов, лишь недавно вышедшего в свет. И разомлевшая принцесса с удовольствием подумала, как же замечательно сочетаются тихая музыка, неспешный рассказ барда, сияющий тысячью огней лес, тепло живого костра и окружавшие её феи, пришедшие на её праздник...
Но тут её внимание привлек смешок, раздавшийся чуть в стороне. Он не вписывался в эту атмосферу ровно настолько, насколько Ами нужно было повернуть голову, чтобы узреть его источник. Слева, возле светящегося зеленым куста арденария, стояла группка фей, среди которых была и Эо, чудо какая красивая в легком белом платье. Они обсуждали какие-то свои девичьи дела, и Ами почувствовала себя слегка неудобно рядом с этой молодежью. Одна из девушек, стоявшая к Ами спиной, что-то втолковывала остальным тихим шепотом. Остальные кивали, соглашаясь, и только Эо хмурилась, скрестив руки на груди. Женщина почувствовала еще большее неудобство. Неужели что-то идет не так? Она уже хотела было встать и спросить, что случилось, но в группке наметилось шевеление. Феи явно собрались улетать и тянули за руки Эо, приглашая её следовать за собой. Та с опаской взглянула в сторону тетки, и женщине срочно пришлось сделать вид, что она любуется языками пламени. Однако краем глаза она продолжала наблюдать за тем, как феи бесшумно скрылись за деревьями, прихватив с собой и наследную принцессу. Ами бросила осторожный взгляд на королевскую чету, но в их кругу ничего не изменилось. Тогда она встала и как могла незаметней скользнула в ту сторону, куда направились молодые девушки.
Ей пришлось идти совсем недолго, как она услышала звуки музыки – и эта музыка совсем не походила на лирическую балладу, игравшую у её праздничного костра. Первоначальные мысли о том, что феи отправились решать какую-то свою проблему, заколебались. Она отыскала среди деревьев их силуэты и следовала за ними, не попадаясь на глаза. Это было тем более легко, ведь феи были полностью поглощены разговором между собой, и даже Эо, поначалу молчавшая, постепенно стала отвечать на шутки и смеяться. Музыка становилась все громче, веселые танцевальные мотивы заполняли свежий лесной воздух. Феи обогнули еще несколько стволов и вышли на поляну. Ами же замерла в тени, во все глаза глядя на чужой праздник.
Там собралось великое множество молодых фей. Многие танцевали в парах, в кругу, весело смеялись, оживленно болтали, пили разнообразные вина и грелись у костра – настоящего, горячего костра. Ами, восприимчивая к пламени, даже отсюда ощущала жар, идущий от него. В центре внимания была молодая пара, с улыбкой принимавших поздравления. Помолвка, промелькнуло в голове у Ами. Несмотря на закон одного праздника, они устроили помолвку...
В широко раскрытых синих глазах отражалось пламя костра, заслонившее собой сначала детскую обиду, затем печаль и злость, а позже – понимание... Потом глаза потухли, как если бы в костер перестали подбрасывать топливо, и он постепенно уменьшался и уменьшался до тлеющих углей, пока не остался бы лишь сизый дымок, и утренняя роса покрыла бы остывшие поленья... Сама не зная зачем, женщина расстегнула ожерелье – подарок. Оно осталось лежать на сиреневой траве. Через секунду Ночная дева слилась с лесом, и, обходя веселье стороной, кратчайшей дорогой отправилась к Дворцу. Она позабыла про оставленный стэнорий, возле которого сидели Марк и его жена, она позабыла о гостях и угощениях – позабыла потому, что впервые почувствовала, насколько же её здесь не существует.
Ей удалось незаметно проскользнуть в свою комнату. Она затемнила ночники, заперла двери, задернула сначала легкие шелковые занавеси, а затем и тяжелые бархатные шторы, сорвала с себя одежду и залезла под одеяло, задернув еще и балдахин. Трясясь и покрываясь гусиной кожей от выдуманного холода на шелковых простынях, она монотонно повторяла про себя одну лишь фразу.
Одну лишь фразу.
***
-
-
19.11.2006 в 18:34-
-
21.11.2006 в 20:59