[Ами]

Мне давно хотелось написать что-нибудь ванильное-ванильное про Натали и Микки. Получился какой-то сборник однострочников)

- Здравствуй, мамочка. Привет, пап.
Натали обнимает своих родителей, будто ничего не изменилось и она все та же послушная дочь своих родителей.
Мама все такая же, строгая и подтянутая, даже дома причесанная и накрашенная, в красивом костюме – европейское воспитание. При взгляде на нее внутри что-то теплеет и хочется сесть с ней на диване и вдоволь посплетничать.
В волосах отца прибавилось седины, он все так же по-американски свободно держится, в джинсах и клетчатой рубашке сидит за праздничным столом так же, как во время будничного завтрака и держит в одной руке газету. Мама укоризненно шлепает его по руке и тот, улыбаясь, откладывает прессу. Несмотря на его непринужденность, невольно чувствуешь робость и легкое чувство вины.
Рождественский ужин идет своим чередом. Тихо доносится классическая музыка из плазменного телевизора – мама ни за что не променяет обожаемый балет на шумные праздничные американские шоу. Увы, в это Рождество Натали больше не может искренне восхититься отцовской индейкой и коронным маминым савойским фондю, ведь любая еда для нее с недавних пор превратилась нечто, по вкусу напоминающее смесь пенопласта и резины. Однако она заставляет кровь приливать к своему мертвому желудку, чтобы удержать внутри разжеванные кусочки пищи, и не забывает скромно воздавать хвалу родительским стараниям.
Когда, наконец, с насыщением было покончено, отец смог пересесть в кресло у электрокамина и не мешать двум своим любимым женщинам спокойно расположиться на диване с бокалами в руках и всласть поболтать.
Натали живо интересовало всё, чем занимались и жили ее родители те пару месяцев, когда они перестали общаться так часто, как обычно. Как выяснилось из беседы, Беатрис вовсе не обижалась на дочь. Напротив, она была рада услышать, что Натали медленно, но верно идет к карьерному успеху. Впрочем, Натали старалась отвечать на вопросы о том, когда же она заблистает на большой сцене, уклончиво. В конце концов, она и сама толком не знала, какие у Слейвмейкера на нее планы.
- Я иногда так скучаю по жизни с тобой, мама. С тобой все было гораздо проще и не нужно было ни о чем тревожиться.
- Мне всегда казалось, что у взрослой жизни есть свои определенные плюсы. Кстати, уже почти полночь. Не хочешь остаться у нас переночевать?
Натали бросила взгляд на настенные часы. Поблескивающие в огоньках рождественской елки стрелки показывали, что до свидания с Микки остался какой-то жалкий час. Девушку внезапно охватило смутное беспокойство.
- Нет, прости, мамочка. Мне… ну, у меня были кое-какие планы на сегодняшний вечер.
Антонио уловил в голосе дочери знакомые нотки смущения и отвел взгляд от газеты, прислушиваясь к разговору.
- Планы?
Беатрис внимательно посмотрела на опустившую глаза дочь и улыбнулась. Ей было весьма знакомо подобное состояние. На несколько секунд в разговоре возникла пауза, но пока Натали колебалась, пытаясь ее заполнить, Беатрис снова заговорила:
- Что ж, понимаю. Ты у меня совсем уже взрослая девочка, - наклонившись к девушке поближе, Беатрис понизила голос так, чтобы муж не особо вслушивался: - Надеюсь, он красавчик?
- Мама… - смущенно протянула Натали и улыбнулась так застенчиво, что мать сразу поняла ответ на свой вопрос.
- Ну что ж, дорогая моя. Если он сегодня вечером не признается тебе, такой красивой, как сейчас, в любви, то бросай его немедленно, договорились?
Беатрис обняла дочь за плечи, не дожидаясь ответа. В ее груди шевельнулось радостное волнение. Так хотелось, чтобы её единственная дочь была счастлива и не страдала из-за любовных переживаний. И судя по ее взгляду, она действительно влюбилась; оставалось только понадеяться, что объект ее вздохов не полный кретин, и тоже неравнодушен к ее красавице дочери.
Натали тепло попрощалась с родителями и поспешила к автостоянке. Ее сердце гулко билось о ребра, предвкушая скорую встречу с единственным человеком, общение с которым в последнее время приносило ей только радость.
Микки.

Она на секундочку задержалась около зеркала в ванной, оглядывая себя с ног до головы, и постаралась успокоиться. Переживать совершенно не о чем; она сделала всё, чтобы выглядеть сегодня очаровательной. И если Микки этого окажется недостаточно… Что ж, значит, она действительно ошиблась в нем, и, как бы ни было тяжело, придется выбросить из своего сердца.
Впрочем, Натали хотелось верить, что мама окажется права. Ведь Микки действительно не кретин.

Когда Натали открыла двери, Микки на секунду потерял возможность дышать (не то, чтобы ему это было нужно, но в этот миг он не смог бы вдохнуть, даже если бы ему захотелось). Он будто увидел ее впервые – впрочем, так было при каждой их встрече. Он и не представлял себе, что реально существующая девушка может быть такой красивой, но куда сильнее его удивляло не это.
А то, что такая девушка продолжает тепло общаться с ним уже не первый месяц.
- Привет, Микки.
«Кажется, она нервничает? Показалось, наверное»
- Натали, ты… так чудесно выглядишь, - не смог он удержаться и разочарованно вздохнул в своих мыслях. Ну как можно было ляпнуть такую банальность?
Впрочем, Натали не заметила этого – или сделала вид, что не заметила. Кажется, ей даже было приятно это услышать.
- Спасибо… Ты тоже очень элегантен сегодня.
Ну почему, почему у нее не получается сдержать эту счастливую улыбку, когда она смотрит на Микки? Он сегодня такой милый в этой белой рубашке и черных джинсах. Вы с ним всего лишь друзья, приходится постоянно напоминать себе. Пока друзья, добавляет с надеждой подсознание.
Успокойся, Натали. Кто сказал, что ты его вообще интересуешь?

Когда они начинают спускаться по лестнице, Натали почему-то очень хочется взять Микки под руку, но она не находит для этого возможности и просто идет рядом, почти не касаясь его рукава своим.
Микки открывает двери подъезда и пропускает Натали перед собой. Когда она проходит (совсем близко), он почти касается губами прядей ее белых волос на макушке и отчетливо чувствует свежий, прохладный аромат ее духов. Ему приходится одернуть себя. Нельзя же вести себя настолько по-хамски с этим живым ангелом.
Он бросает на нее взгляд перед тем, как завести мотор. Она сидит на переднем сидении, выпрямив спину и аккуратно сложив руки поверх сумочки, стоящей у нее на коленях. Смотрит прямо перед собой, уголки губ чуть заметно приподняты. Черный ремень безопасности наискось перечеркивает ее белый тренчкот, делая Натали куда более хрупкой и беззащитной на вид. На секунду его охватывает желание наклониться и поцеловать ее в висок, ощутив снова тот легкий запах духов. Вместо этого он трогает с места.
Когда Микки пересекает очередной перекресток, Натали украдкой смотрит на его руку, лежащую на ручнике. У него такая красивая ладонь. Ей хочется накрыть ее своими тонкими пальцами и легонько погладить. Она поправляет прядь волос, упавшую ей на глаза и снова возвращается взглядом к ярким вывескам и витринам Лос-Анджелеса за окном «форда».

- Кстати, раз уж сегодня Рождество, совершенно случайно у меня оказался для тебя подарок.
Натали с улыбкой достает из сумочки коробку, перевязанную серо-голубой лентой и придвигает ее поближе к Микки. Они сидят совсем рядом на угловом диванчике, но все же между ними достаточно пространства, чтобы это оставалось дружеской дистанцией.
- Ну что ты… Не стоило…
Он смущенно берет коробку, на которой серебристыми буквами написано название его любимого одеколона и наклоняется, чтобы поцеловать Натали в щеку. От прикосновения его холодных губ к щеке она на секунду закрывает глаза и пытается заставить, казалось бы, мертвое сердце не сбиваться со своего обычного ритма.
- На самом деле, я тоже кое-что припас. Вот… Счастливого Рождества.
Натали смотрит на маленькую плоскую коробочку, не в силах пошевелиться. Микки сам открывает и достает оттуда тонкий серебряный браслет, сам одевает его на левую руку Натали. Когда он защелкивает замок, ее пальцы будто сами по себе удерживают его руку. Их взгляды пересекаются, и они на какую-то долю секунды замирают.
Затем мимо проходит официант и Микки снова откидывается на свое место, а Натали, пытаясь скрыть смущение, открывает винную карту.

Пока Натали отошла в дамскую комнату, чтобы там избавиться от ненужного балласта – прикрытие Маскарада, праздничный ужин, - Микки подходит к одному из музыкантов и негромко о чем-то его просит. Тот белозубо улыбается и прячет полученную купюру в нагрудный карман. Когда Натали вернется, Микки пригласит ее на медленный танец в сопровождении живой музыки.

В четвертом часу они покидают кафе, смеясь и перешучиваясь. Микки галантно помогает Натали одеть тренчкот и задерживает ладони на ее плечах чуть дольше, чем это необходимо. Натали это чувствует, но ничего не говорит. Просто возвращается то распирающее ее грудную клетку чувство, которым она была полна весь сегодняшний вечер.
Когда они снова садятся в машину и трогают с места, Натали не знает, что ей и думать. Да, вечер прошел прекрасно, замечательно, но… ничего необычного. Они и раньше частенько встречались, чтобы сходить в кафе и поболтать, поиграть в бильярд или дартс, или, например, прогуляться по вечернему парку.
Пальцы Натали легонько поглаживают браслет. Что-то ей подсказывает, что вечер еще не окончен.
Вопреки ожиданием девушки, в какой-то момент они выруливают на главную площадь Санта-Моники и там останавливаются. Натали вопросительно смотрит на Микки. Тот непринужденно улыбается.
- Прогуляемся? – кивает он в сторону большой рождественской елки (конечно, не такой огромной, как на Голливудском бульваре, но все же достаточно внушительной).
- Конечно.
Они неторопливо идут по направлению к искусственному великолепию золотистых огней. В какой-то момент подул ледяной ветер, заставивший Натали рефлекторно поправить тонкий шарф. В следующую секунду по ее спине побежали мурашки, но не из-за ветра, а потому, что Микки обнял правой рукой ее за плечи, слегка прижимая к себе, чтобы защитить от холода.
Подойдя к рождественскому дереву совсем близко, они остановились и подняли глаза на сверкающее великолепие. Натали точно не поняла, долго ли они так стояли, но скоро она осознала, что Микки держит ее за руку. И что они стоят так близко и тесно прижавшись друг к другу, как до этого не стояли никогда.
Подняв глаза, Натали поняла, что Микки уже некоторое время смотрит на нее с… нежностью?
Затем он наклонился совсем близко. В последний момент Натали сжалась от понимания того, что сейчас произойдет, и тут же ощутила его прикосновение к своим губам.
Поцелуй был таким ошеломляюще коротким и болезненным, что она даже не успела его прочувствовать. Стоп, почему болезненным? Когда Микки прервал поцелуй и с легкой тревогой посмотрел на девушку, Натали поняла, что ее нижняя губа слегка ноет от боли.
«Он укусил меня».
На его губах блеснула капелька крови. Ее крови.
«К черту всё. Он поцеловал меня. А это значит…»
Когда Микки увидел, как расширились глаза Натали после поцелуя, он пожалел о сделанном. Всего на секунду. Потому что уже в следующий миг Натали закинула руки ему на шею и поцеловала его стократ более заметным поцелуем.
И, обнимая свою девушку за талию, Микки наконец-то почувствовал умиротворение и уверенность в обретенном смысле новой жизни – то, чего ему так не хватало с тех пор, как он впервые почувствовал Голод Зверя.




Ах, моя девочка уже совсем взрослая наконец-то поцеловалась с мужчиной! И совершеннолетие недавно отпраздновала. А о том, с каким размахом она это сделала, можно почитать тут

@темы: графоманство, LA by Night